Я велела подготовить сани для пороховых горшков, обложив их шкурами, чтобы не растрясло ценный груз в дороге. Ожидание новой схватки было мучительным, выстоим ли.

Каждый окрик казался призывом к оружию, по ночам я вздрагивала даже от скрипа половиц. Что предпримет на этот раз хан и его советник?

Теперь только поняла, почему поменял Илдей тактику боя, с чьей подачи вооружились его воины железными крюками. Вот и приходилось гадать, какую ещё подлость задумал неизвестный византиец?

Утренний сон прервал крик, заставивший меня подпрыгнуть в кровати.

- Просыпайся, княгиня, - Алёнка подскочила ко мне, - враг у наших стен!

А с её словами в голове щёлкнуло, да так громко, будто прямо в висок выстрелили: греческий огонь! Дьявольская штука, что применялся в византийской армии и флоте в морских боях и при осаде крепостей!

- Алёнка, песок, беги по дворам, пусть народ собирает песок, коли есть он у них… А ещё! – я вскочила с кровати, остатки сна разом развеяло, - оуксоусъ (прим. автора: на Руси уксус готовили и употребляли с давних пор: делали ржаной, хлебный, берёзовый, малиновый, яблочный. Само слово «уксус» (старорус. оуксоусъ) пришло в русский язык из греческого — от όξοζ), спроси у Даны, где его достать, да побольше! Пусть пропитает им несколько шкур, или хотя бы одну, да везут всё названное к воротам!

Наскоро одевшись, поспешила во двор. Уже выступали дружинники на стены, придержав Могуту, велела ему проследить за погрузкой горшков, решив сама сопровождать сани в пути.

Вот и дождались мы нового набега, сегодня понятно станет, справилась я или нет – княгиня-самозванка.

А ещё… лишь бы я ошиблась, хоть бы не было у врагов греческого огня…

Осторожно, чтобы не растрясти порох, подъехали мы к воротам, мигом взлетела я на надвратную башню. Впереди подступала армия Илдея. По бокам войска, переваливаясь на ухабах, катились, запряжённые лошадьми, катапульты.

Дрожь пробежала по телу: а что если не выдержат стены?

Конники не спешили наступать, ожидая пока осадные машины, подползут к городу. Нам тоже выдавать свои секреты было рано, далеко до врагов, зря потратим порох.

Вдруг заметила я, как смертельно побледнел Могута.

- Что такое, дядька, не томи? – стараясь унять дрожь в голосе, спросила я как можно спокойнее.

- Гляди, Настя, - он указал мне на воинов, неспешно едущих рядом с одной из катапульт, в руках они держали какие-то круглые не то горшки, не то снаряды, не разглядеть.

- Что это? – но ответ уже знала, и как же ж я раньше не связала византийца Лазаря и греческий огонь? А ведь свербело, не давало покоя…

- Греческий огонь, - одними губами произнёс воевода.

Эту адскую смесь не потушить, если не готов к такому обороняющийся, всё спалит она и наша ледяная стена для неё не преграда.

Есть ли сухой песок в городе? А уксус? Много его, али мало?

Гулко сглотнув, постаралась выровнять дыхание: не время паниковать, буду решать проблемы по мере их поступления.

Так, катапульты нелегко передвигать по земле, а следовательно, везут их кратчайшим путём к цели. Проследив траекторию, поняла — задумал хан разрушить ворота, чтобы его войско беспрепятственно попало в город.

Слетев на землю, помчалась к пороку, вместе с гриднями на заборолах, что подсказывали нам направление, выставляли мы свои машины. Подняв небольшие горшки с порохом, сама навела на цель малый порок.

Ждать, пока враги сделают первый шаг, не имело смысла, мы будем нападать!

Дальность полёта у него не та, что у больших орудий, но и им можно нанести немалый урон войску. В голове созрел дерзкий план.

Стремительно спустилась, скоро катапульты подойдут на расстояние выстрела. Воины водрузили в ковши глиняные горшки, начинённые порохом. Я держала в руках факел, молясь, чтобы наш расчёт был верным. На заборолах гридни следили, когда можно будет начинать обстрел. Наше главное преимущество – внезапность и попыток не так много, если удастся печенегам запустить хоть один снаряд с огнём, выстоять нам будет ой как сложно!

Мучительно тянулось ожидание, потрескивал факел, замерли все звуки, в голове шёл отсчёт последних секунд.

Вот махнул рукой гридень, я подожгла фитиль, словно в замедленной съёмке, взметнулся перед глазами первый снаряд. Напротив взлетел ещё один, подожжённый Могутой.

Я, сбивая ноги, бросилась к башне…

Бум-м-м!!!

Грохнул взрыв за ним второй!

Послышались крики боли, ужаса, отчаянный вой!

Преодолев последние метры, глянула вперёд и увидела, что ковш первой вражеской катапульты лежит на земле, исходя чёрным дымом, а основание машины раскурочено. Метались люди, ржали испуганные кони, которых всадники били плашмя саблями, принуждая к покорности. Глазами искала я тех, что несли греческий огонь, и заметила, как растеклась по снегу пылающая лужа… Увы, всего лишь один сосуд удалось разбить, а значит, остались уцелевшие снаряды.

Гридни внизу уже прицеливались ко второй машине врага. Верные воины не поддавались панике, все их движения были скупы и расчётливы. Они верили в победу, и я вместе с ними.

Настал черёд второй катапульты.

Повинуясь приказам Могуты, наши воины поставили последние большие горшки, застыл воевода, ожидая сигнала, но печенеги не спешили подвозить своё орудие ближе. Замерла несущая смерть махина, застыла в ожидании и я.

Заметив движение, пригляделась, так и есть, степняки устанавливают на своё орудие снаряд, кони шарахались от катапульты, и тем самым давали пространство для обзора. Нельзя дать им выстрелить!

- Могута! Бей! – крикнула я со стены.

В тот же момент пронёсся мимо первый запалённый снаряд, второй следом…

Мы просчитались…

Взрывы чёрным облаком поднялись перед катапультой, не причинив ей вреда, лишь разметав воинов, которым не посчастливилось оказаться поблизости.

Я лихорадочно прицеливала малый порок, где уже ждал своей очереди небольшой пороховой заряд. Усмирив панику в рядах, степняки заняли место у катапульты.

Моя машина не могла бить на такие расстояния!

Злые слёзы разъедали глаза, кляла свою глупость и недальновидность! Резко смахнув солёную влагу с лица, с шумом втянула воздух, после чего, стараясь не дать отчаянию затопить душу, оглянулась: не видно ли саней с песком и так нужным уксусом? Нет, никого нет.

Заняла я место у рычага, приготовилась.

Долго ждать ответа степняков не пришлось – и вот летит в нашу сторону небольшой, круглый, словно обрезанный сверху, кувшин – снаряд с греческим огнём.

Я, чуть поправив порок, метнула свой заряд с подожжённым фитилём. Чёрной точкой нёсся на меня маленький кувшин, несущий смерть всему городу!

Сердце, пропустив удар, замерло.

Секунда, вторая, третья…

Бах! Бум! Бах!

Над первым валом пронёсся оглушительный взрыв, взметнув волосы над головой.

Яркое пламя озарило вспышкой всё вокруг, греческий огонь, столкнувшись в воздухе с порохом, разметало по округе, пылали воины и кони, занялись колья на вале, плавились, казалось, почва и сам воздух. Страшные крики боли и запах горелого мяса донёс до нас ветер.

У меня было ещё два горшка, крупных больше не осталось, добывать вручную порох не так и просто. До катапульты мне не достать, приходилось лишь молиться всем богам, чтобы и у печенегов греческого огня было немного, второй раз так попасть «в яблочко» я, скорее всего, не смогу.

Замерли дружинники на заборолах, вверх ко мне поспешил Могута.

- Что случилось? - крикнул он, едва его голова показалась над стеной.

- Княгиня разбила сосуд с греческим огнём! – прокричал стоявший рядом гридень. - Прямо в воздухе! Что за чудеса творятся у нас, воевода!?

- Не время о чуде рассуждать, - одёрнул его Могута, - враг ещё рядом!

Подойдя и осмотрев поле боя, он без слов крепко обнял меня, тут же продолжив раздавать приказы гридням.

Утерев пот со лба, я всё не могла поверить, что моя безумная затея удалась! А ещё не верилось, что вражеская адова смесь, кажется, у них закончилась.